(Волшебная лампа Алладина)
Говорят, о счастливый царь, будто был в одном городе из городов
Китая портной, живший в бедности, и был у него сын по имени Ала ад-Дин.
И был этот сын шалый, непутевый с самого малолетства, и когда исполнилось
ему десять лет, отец захотел научить его ремеслу. Но так как жил он в
бедности, то не мог отдать сына какому-нибудь мастеру, чтобы тот научил
его ремеслу, ибо это потребовало бы расходов на учителя, и он взял
мальчика1 в свою лавку с целью обучить его портняжному делу. А Ала
ад-Дин был непутевый мальчишка, он привык целый день шляться с уличными
ребятами, такими же беспутными, как он сам, и не мог ни часа, ни минутки
высидеть в лавке; он только и ждал, когда отец уйдет к какому-нибудь
заказчику, и сейчас же бросал лавку и уходил играть с другими
озорниками.
читать дальшеВот каковы были его привычки, и нельзя было его заставить слушаться
отца, и сидеть в лавке, и учиться ремеслу. Отец выбился из сил,
наставляя его, но ничего не мог с ним поделать, и от великой печали и
огорчения он заболел тяжелой болезнью и умер. А Ала ад-Дин продолжал
вести себя как шалопай, и когда мать Ала ад-Дина увидела, что ее муж
преставился к милости великого Аллаха, а сын повесничает и не знает ни
ремесла, ни другого какого дела, которым можно было бы добыть
пропитание, она продала все, что было у мужа в лавке, и стала прясть
хлопок, и кормилась трудами рук своих, и кормила своего сына, непутевого
Ала ад-Дина.
А Ала ад-Дин, увидев, что он избавился от сурового своего отца, стал
еще больше озорничать и повесничать и приходил домой только в час еды,
тогда как его бедная мать пряла и трудилась сверх сил, чтобы добыть
пропитание для себя и для сына, и жила она так, пока не стало ее сыну
Ала ад-Дину пятнадцать лет.
И вот однажды, когда Ала ад-Дин играл на улице с другими непутевыми
мальчишками, вдруг остановился неподалеку от них какой-то человек,
чужеземец, и стал смотреть на Ала ад-Дина и наблюдать за ним, не обращая
внимания ни на кого из его товарищей. А этот человек был магрибин-ской
породы, колдун, который учинял своим колдовством одну хитрость за
другой, и знал он всякие философии и все науки, и хорошо разбирался в
науке о положении звезд. И когда он бросил взгляд на Ала ад-Дина и
хорошо всмотрелся в него, он сказал про себя: «Поистине, этот мальчишка
-тот, кто мне нужен, и ради того я ушел из своей страны, чтобы его
сыскать!»
Он отвел одного из мальчишек подальше и начал его спрашивать про Ала
ад-Дина — чей он сын, как зовут его отца, и выспросил обо всех его
обстоятельствах, а потом подошел к Ала ад-Дину, отвел его в сторону и
спросил: «Мальчик, ты такой-то сын такого-то портного?» — «Да, господин
паломник,— отвечал Ала ад-Дин,—но мой отец уже давно мертвый».
И когда магрибинец услышал это, он тотчас же бросился Ала ад-Дину на
шею, обнял и стал целовать, а сам плакал, а Ала ад-Дин, увидав, что
магрибинец в таком состоянии, очень удивился: «По какой причине ты
плачешь и откуда ты знаешь про моего отца?»
И магрибинец ответил слабым, печальным голосом: «О дитя мое, как ты
можешь мне задавать такой вопрос? Я плачу потому, что ты сказал о смерти
твоего отца, а ведь он мне брат по матери и отцу. Я утомился, идя из
далеких стран, но радовался, надеясь его увидеть и повеселить мои взоры
лицезрением его, а ты, племянник, говоришь, что он умер! Потому я о нем и
плачу, и еще я плачу о своей злой судьбе — ведь он умер раньше, чем я
его повидал. И едва я увидел тебя, дитя мое, от меня не укрылось,
клянусь Аллахом, что ты сын моего брата, и я узнал тебя среди мальчиков,
с которыми ты играл, а ведь мой брат, твой отец, когда мы расстались,
еще не женился. И клянусь Аллахом, дитя мое, мне лучше бы повидать брата
и умереть вместо него, ибо я надеялся после долгих скитаний еще раз
взглянуть на него, но поразила меня разлука. От того, что будет, не
убежишь, и нет ухищрения против власти Аллаха над его тварями, но ты,
сынок, заменишь мне его, поскольку ты его сын, и я буду утешаться тобою:
кто оставил
подобного тебе, тот не умер».
Потом магрибинец сунул руку в карман, вынул десять динаров, протянул
их Ала ад-Дину и сказал: «О дитя мое, где вы живете и где твоя мать,
жена моего брата?» И Ала ад-Дин взял магрибинца за руку и провел его к
их дому, и магрибинец сказал ему: «Возьми, сынок, эти деньги, отнеси их
матери, передай ей от меня привет и скажи: «Мой дядя, брат моего отца,
вернулся с чужбины». А я, если позволит Аллах, завтрашний день приду к
вам, чтобы поздороваться с твоей матерью, и посмотрю на тот дом, где жил
мой брат, и погляжу на его могилу».
И потом магрибинец поцеловал Ала ад-Дина, и оставил его, и пошел
своей дорогой, а Ала ад-Дин, радуясь деньгам, побежал поскорей домой. Он
пришел в необычное время, так как обыкновенно заходил домой только в
час обеда и ужина, и, полный радости, вбежал в комнату и закричал:
«Матушка, я тебя порадую: мой дядя, брат отца, вернулся с чужбины и
передает тебе множество приветов!» — «Ты как будто смеешься надо мной,
сынок! Где у тебя дядя и откуда ему взяться? Нет у тебя никакого дяди!» —
сказала ему мать.
И Ала ад-Дин воскликнул: «Как это ты, матушка, говоришь, что у меня
нет дяди и нет в живых никаких родственников, когда я только что видел
своего дядю и он меня обнимал и целовал, а сам плакал! Он узнал меня, и
он знает всю нашу семью, а если ты не веришь, посмотри: вот десять
динаров. Он мне их дал и сказал: «Отнеси их матери»,— и, если позволит
Аллах, он завтрашний день придет к нам, чтобы с тобой поздороваться. И
он велел тебе передать эти слова».
«Да, сынок,— сказала мать Ала ад-Дина,— я знаю, что у тебя был дядя,
но он умер задолго до твоего отца, а другого твоего дяди я не знаю».
И она всю ночь раздумывала об этом событии, а колдун-магрибинец,
когда настало утро, поднялся, надел свою одежду и отправился на ту улицу
искать Ала ад-Дина, потому что его душа не терпела разлуки с мальчиком.
Он до тех пор искал его, пока не нашел, а Ала ад-Дин, как всегда, играл
с детьми. Магрибинец подошел к Ала ад-Дину, обнял его и поцеловал,
потом вынул из кошелька два динара и сказал: «Возьми их, сынок, отдай
твоей матери и скажи: «Мой дядя хочет прийти к нам сегодня вечером и
поужинать у нас; возьми эти деньги и сделай на них хороший ужин». Но
прежде чем мы расстанемся, проведи меня еще раз к твоему дому, чтобы я
не ошибся и нашел его».— «Слушаюсь!»—сказал Ала ад-Дин, и пошел впереди
магрибинца, и привел его к своему дому, и тогда магрибинец оставил его и
ушел, куда хотел, а Ала ад-Дин вбежал к матери, передал ей слова своего
дяди, и отдал те два динара, и сказал: «Мой дядя хочет сегодня вечером у
нас поужинать».
И мать Ала ад-Дина пошла на рынок, купила всего, что ей было нужно, и
вернулась домой, и стала готовить ужин, а блюда и другую посуду она
заняла у соседей. Когда же пришло время ужина, она сказала своему сыну:
«Сыночек, ужин готов. Может быть, твой дядя не знает дорогу к нашему
дому, пойти встреть его!» — «Слушаю и повинуюсь!» — ответил Ала ад-Дин, и
когда он выходил из дома, в ворота вдруг постучали. Он тотчас же вышел и
открыл ворота, и оказалось, что это магрибинский колдун и с ним раб,
который несет кувшин с набизом, плоды, сласти и прочее.
И Ала ад-Дин взял все это у раба, и раб ушел своей Дорогой, а Ала
ад-Дин пошел впереди магрибинца, и когда они оказались посреди комнаты,
магрибинец выступил вперед и поздоровался, плача, с матерью мальчика и
спросил ее, где обычно сидел его брат. Она показала магрибинцу место ее
мужа, и магрибинец подошел и начал целовать там землю, восклицая: «Увы,
как печальна моя судьба! Как это я лишился тебя, о брат мой, о слезинка
моего глаза, о мой любимый!»
И он до тех пор говорил такие слова, плакал и причитал, хлопая себя
по щекам, пока мать Ала ад-Дина не испугалась, что ему станет дурно от
столь большого усердия. Она подошла к магрибинцу, взяла его за руку,
подняла его и сказала: «Что толку, о деверь, от всего этого! Ты только
сам себя убиваешь!» Она усадила магрибинца и принялась его утешать, и
когда магрибинец пришел в себя, он начал с ней разговаривать и сказал:
«О жена моего брата, не удивляйся, что ты меня не знаешь и что при жизни
моего брата ты меня ни разу не видела. Это потому, что я покинул наш
город и расстался с братом сорок лет назад, и я обошел Хинд, Синд и все
города Магриба, и вступил в Каир, и жил я в светозарной Медине — да
пребудут над ее господином наилучшие благословения и приветы Аллаха!
Оттуда я отправился в страны нечестивых и пробыл там четырнадцать лет, а
потом, после этого, о жена моего брата, я стал думать в один из дней о
моем брате, моем городе и родной земле, и поднялись во мне тоска и
желание
увидеть брата. И начал я плакать, и непрестанно побуждала меня тоска
направиться сюда, в этот город, чтобы взглянуть на брата, и наконец я
сказал себе: «О человек, сколько времени ты на чужбине, вдали от родной
страны! Есть у тебя один-единственный брат и никого больше, пойди же,
посмотри на него. Кто знает, каковы удары судьбы и превратности времени?
Великая печаль будет, если ты умрешь, не повидав брата. Ведь ты, слава
Аллаху, обладаешь богатствами и обильными благами и у тебя много денег, а
твой брат, может быть, живет стесненною жизнью. Пойди же и взгляни на
него, и если увидишь, что он пребывает в бедности,— помоги ему». И я
подумал обо всем этом и, когда наступило утро, собрался в путешествие. Я
пошел на пятничную молитву, а потом сел на своего чистокровного коня, и
пустился в дорогу, и претерпел много трудностей и страшных опасностей,
но Аллах судил мне благополучие, и я прибыл в ваш город. И когда я ходил
по его улицам, я увидел твоего сына Ала ад-Дина, который играл с
уличными мальчишками, и, клянусь великим Аллахом, о жена моего брата, с
той минуты, как я его увидел, мое сердце раскрылось для него,— кровь
ведь стремится к родной крови,— и я узнал его по наружности. И забыл я,
когда увидел его, все тяготы и заботы, которые перенес и испытал, и
велика стала моя радость. Но Ала ад-Дин рассказал мне, что мой покойный
брат умер, и, увы, о жена моего брата, когда я услышал это, я
опечалился, и, может быть, Ала ад-Дин тебе говорил, какая великая скорбь
и горесть охватили меня. Но я утешаюсь Ала ад-Дином и надеюсь, что по
воле Аллаха он мне заменит покойного, а кто оставил себе замену, тот не
умер».
Потом он посмотрел и увидел, что мать Ала ад-Дина стала плакать от
таких слов, и обратился к Ала ад-Дину, чтобы тот подтвердил, что он
действительно брат ее мужа, и утешил ее, и чтобы удалить его хитрость и
обман, сказал: «О дитя мое, каким ремеслам ты научился? Скажи мне,
научился ли ты ремеслу, на которое ты бы мог жить вместе с матерью?»
Ала ад-Дин застыдился, смутился, повесил голову и уставился в землю, а
мать его сказала: «Откуда у него ремесло! Нет у него ремесла! Он только
и знает, что озорничает целый день и шляется с уличными мальчишками.
Ведь отец его — отчего умер, бедняга?.. Оттого он умер, что из-за него
заболел, а я, горе мне, день и ночь тружусь и пряду хлопок, чтобы
заработать на две лепешки хлеба, которыми мы живем целый день. Вот он
какой, деверь, а у меня не осталось силы, чтобы содержать такого
взрослого парня, и я едва могу добыть пропитание. Мне самой нужен
кто-нибудь, чтобы меня содержать».
И тут магрибинец обратился к Ала ад-Дину и сказал ему: «Почему это
ты, племянник, все беспутничаешь? Стыдись, так не годится! Ты стал
мужчиной и умным человеком, и к тому же ты сын добрых людей. Стыдно
тебе, что твоя мать, женщина, вдова, бьется, чтобы тебя прокормить, а
ты, мужчина, бездельничаешь. Нужно тебе научиться ремеслу, чтобы
добывать пропитание себе и матери. Погляди, сынок, у вас в городе много
всяких мастеров. Посмотри, какое ремесло тебе нравится, и я определю
тебя к мастеру, чтобы ты у него учился и чтобы у тебя, когда вырастешь,
было ремесло, на которое можно прожить. Может быть, тебе не любо ремесло
твоего отца? Ты выбери ремесло, которое тебе нравится, и скажи мне, а я
помогу тебе всем, чем могу».
Но магрибинец увидел, что Ала ад-Дин молчит и не отвечает, и понял,
что мальчику это неприятно и что он не желает учиться никакому ремеслу,
ибо он так воспитан, что привык бездельничать. «О сын моего брата,—
сказал магрибинец,— не печалься из-за меня. Если ты не согласен учиться
ремеслу, я открою для тебя купеческую лавку и наполню ее самыми дорогими
тканями. Ты узнаешь людей, и будешь торговать с ними, и станешь купцом,
известным в городе». Услышав слова магрибинца и обещание, что он станет
купцом, Ала ад-Дин обрадовался, так как был уверен, что купцы всегда
ходят в чистой и нарядной одежде и что все они — большие люди. Он
посмотрел на магрибинца, и засмеялся, и закивал головой, показывая, что
он согласен, и магрибинец понял, что мальчику хочется стать купцом. «О
сын моего брата,— сказал он,— будь только мужчиной, и я завтра утром
возьму тебя с собой на рынок п скрою тебе нарядную одежду, а потом я
присмотрю для тебя у купцов лавку и положу туда всяких дорогих тканей, и
ты
будешь там сидеть, продавать и покупать».
И когда мать Ала ад-Дина услыхала эти слова,— она все еще была в
сомнении насчет магрибинца,— она твердо решила про себя, что магрибинец и
вправду брат ее мужа,— ведь невозможно, чтобы чужой человек все это
сделал для ее сына! — и принялась наставлять и учить мальчика, чтобы он
выбросил глупости из головы и всегда слушался дядю, никогда не
прекословил ему,— ведь дядя ему все равно что отец. Пора ему наверстать
то время, которое прошло в шалостях! Потом мать Ала ад-Дина, дав сыну
такие наставления, поднялась и подала ужин, и все сели за трапезу и ели,
пока не насытились, а затем вымыли руки и сидели, беседуя о торговых
делах, о купле, продаже и прочем.
И Ала ад-Дин всю ночь не спал и словно летал от радости, а
магрибинец, увидев, что ночь дошла до половины, встал и ушел к себе
домой, обещая, что к утру придет и возьмет Ала ад-Дина с собой на рынок.
Когда наступило утро, магрибинец постучался в ворота, и мать Ала
ад-Дина встала и открыла ему, но он не захотел войти и потребовал Ала
ад-Дина, чтобы взять его с собой, и Ала ад-Дин тотчас же, быстрее
молнии, оделся и вышел. Он пожелал магри-бинцу доброго утра и поцеловал
ему руку, а магрибинец взял его за руку и пошел с ним на рынок. Там он
вошел в лавку одного из больших торговцев и потребовал перемену платья —
разноцветного, нарядного, дорогого, и торговец принес ему то, что он
хотел: роскошные, полные перемены платья, уже все сшитые.
«О сын моего брата,— сказал магрибинец,— выбирай то, что тебе
нравится». Мальчик обрадовался и развеселился, видя, что магрибинец дает
ему выбрать самому. Он выбрал нарядную перемену платья себе по душе, и
магрибинец отдал торговцу за нее плату и вышел из лавки. Потом они
отправились в баню, вместе вымылись и надушились, а выйдя из воды,
попили сладкого питья, и Ала ад-Дин оделся в свое новое платье, и ум его
улетел от радости. Он подошел к магрибинцу, поцеловал ему руку и
сказал: «Да сохранит тебя Аллах, о дядюшка!» И потом они вышли из бани, и
магрибинец повел его на рынок торговцев, и погулял с ним по рынку, и
показал ему, как производится купля и продажа. «О племянник,—сказал
он,—тебе следует глядеть на купцов — как они продают и покупают, чтобы
научиться раз бираться в вещах и товарах,— это ведь будет твое ремесло».
Потом он повел Ала ад-Дина по городу и показал ему городские мечети,
постоялые дворы и странноприимные дома, а затем они зашли к
великолепному повару, и тот подал им роскошный обед на серебряной
посуде, и они пообедали, и насладились, и выпили. Затем магрибинец стал
показывать Ала ад-Дину местности для прогулок и для развлечений и игр и
показал ему дворец султана, а потом пошел с ним на постоялый двор для
чужеземцев, в то помещение, в котором он жил. А магрибинец пригласил к
себе некоторых купцов, своих соседей, и когда те пришли, он поставил
перед ними столик с кушаньями и рассказал им, что этот мальчик сын его
брата.
Потом, когда все поели, попили и насытились, магриби нец поднялся,
взял Ала ад-Дина за руку и доставил его домой. Он привел мальчика к
матери, и когда мать увидела его в такой одежде, в роскошном наряде,— а
он был похож на какого-нибудь царевича,— она чуть не улетела от радости и
принялась благодарить магрибинца. «О деверь,— воскликнула она,— клянусь
Аллахом, мои мысли все спутались, и я не знаю, каким языком мне
благодарить тебя за твои милости и как тебя восхвалять за добро и
благодеяние, которое ты сделал моему сыну!» — «О жена моего брата,—
отвечал магрибинец,— никакого я не сделал благодеяния! Ведь Ала ад-Дин —
сын моего брата, а значит, и мой сын, и я обязан заменить ему отца.
Будь же спокойна».— «Прошу Аллаха именем его святых и пророков, пусть
сохранит и оставит тебя в живых и продлит тебе жизнь, чтобы был ты этому
мальчику покровителем!—воскликнула мать Ала ад-Дина.—А он всегда будет
тебе повиноваться и никогда не ослушается тебя».— «О жена
моего брата, не думай об этом,— сказал магрибинец,— Ала ад-Дин — умный
мужчина, и я надеюсь, что, с соизволения великого Аллаха, он заменит
тебе своего отца, и порадуются на него твои глаза, и, если захочет
Аллах, он станет величайшим купцом в этом городе. Мне тяжело, что завтра
день пятницы и я не могу открыть для него лавку, так как все купцы
после молитвы уйдут в сады и на прогулки, но в субботу, если пожелает
Аллах, я сделаю так, как хочется Ала ад-Дину, и открою для него лавку, а
завтра я приду к вам, и возьму его с собой, и покажу ему сады и места
для прогулок за городом,— может быть, он их еще не видал. Завтра там
будут все купцы, и я хочу, чтобы он познакомился с ними, а они
познакомились с ним».
Потом магрибинец попрощался и ушел в свое жилище, а утром он пришел и
постучался в ворота. А Ала ад-Дин всю ночь не спал от радости, и, лишь
только зачирикали воробьи и наступил день, он поднялся, надел свою
одежду и сидел, ожидая дядю. И когда постучали в ворота, он, словно
искра огня, быстро поднялся, и отпер ворота, и увидел магрибинца. Он
подошел и поцеловал ему руку, и магрибинец взял его и пошел с ним.
«Сегодня, о Сын моего брата,— сказал магрибинец,— я покажу тебе
кое-что такое, чего ты никогда в жизни не видал». И он ласково
разговаривал и беседовал с мальчиком, пока они не вышли из города, и они
шли по загородным садам, и магрибинец показывал Ала ад-Дину
находившиеся там дворцы и замки, и всякий раз, когда они подходили к
какому-нибудь саду, замку или дворцу, магрибинец останавливался, и
показывал его Ала ад-Дину, и спрашивал: «Нравится тебе этот сад? — я
куплю его для тебя! Нравится ли тебе этот дворец?» А Ала ад-Дин был ведь
маленький мальчик и, слыша ласковые слова магрибинца, верил ему, и ум
его улетал от радости.
И так они шли, пока не устали, и тогда зашли они в великолепный сад,
от вида которого расширялось сердце и светлело в глазах, и фонтаны
поливали там цветы водой, извергавшейся из пасти медных львов. Они сели
отдохнуть у пруда с водой, и сердце Ала ад-Дина расширилось, и
магрибинец начал с ним шутить и беседовать, словно он и вправду был ему
дядей. Потом он поднялся, и вынул из-за пояса кулек с разной снедью и
плодами, и сказал: «Ты, наверно, проголодался, о сын моего брата,
садись, поешь!»
И магрибинец с Ала ад-Дином ели, пока не насытились, и потом
магрибинец сказал: «Если ты отдохнул, вставай, походим и посмотрим еще
немного». И Ала ад-Дин встал, и они ходили из сада в сад, пока не обошли
все сады и не пришли к одной высокой горе. А Ала ад-Дин в жизни не
выходил из города и не ходил столько, и он прямо умирал от усталости. «О
дядя, а куда мы идем? — спросил он магри-бинца.— Мы оставили сады
позади и пришли к этой горе, и если путь еще долгий, то я не могу идти,
так как я умираю от усталости. Дальше уже нет больше садов, вернемся же в
город!» — «Нет, племянник,— ответил магрибинец,— эта дорога ведет в
роскошные сады. Идем, я покажу тебе такой сад, какого не видывал ни один
царь. Соберись же с силами, и пойдем! Ты ведь мужчина!» И магрибинец
принялся улещать Ала ад-Дина и развлекать его и шел с ним рядом,
рассказывая всякие истории, лживые и правдивые, пока они не дошли до
того места, к которому стремился магрибинский колдун и ради которого он
пришел из земель внутреннего Китая.
И когда они пришли, магрибинец сказал Ала ад-Дину: «Садись, отдохни, о
сын моего брата, вот то место, куда мы направляемся. Если захочет
Аллах, племянник, я покажу тебе такие чудеса, каких никто не видел, и
никто не любовался тем, на что ты полюбуешься. Но после того как ты
отдохнешь, встань и поищи нам немного хвороста, кусков дерева, высохших
древесных корней и прочего: я хочу развести огонь и показать тебе эту
диковинную вещь».
Когда Ала ад-Дин услышал это, ему так захотелось посмотреть, что
хочет сделать дядя, что он забыл усталость и утомление и принялся искать
и собирать мелкий хворост. Он собирал его до тех пор, пока магрибинец
не сказал: «Хватит!» — и тогда колдун тотчас же встал, вынул из-за
пазухи кремень и огниво и запалил бывшую при нем серную лучинку. Потом
он вынул из-за пазухи свечу и зажег ее, а Ала ад-Дин пододвинул к нему
собранную им кучку хвороста, и магрибинец разжег в ней огонь. Он
подождал, пока хворост перестал пылать, сунул руку за пазуху, вынул
коробочку, открыл ее, взял оттуда немного порошку и бросил его в огонь, и
из огня пошел дым, а магрибинец начал колдовать, произносить заклинания
и говорить непонятные слова. И вдруг мир потемнел, и загремел гром, и
земля затряслась и разверзлась; и Ала ад-Дин испугался, и устрашился, и
хотел убежать. И когда магрибинец увидел, что мальчик хочет бежать, он
пришел в великую ярость, так как он видел в своем
гороскопе, что из его дела без Ала ад-Дина не будет проку,— ведь он
хотел добыть сокровище, которое не откроется иначе как при помощи Ала
ад-Дина. И вот, увидав, что тот намерен бежать, он поднял руку и так
ударил Ала ад-Дина по щеке, что едва не вышиб у него изо рта все зубы, и
Ала ад-Дин упал без сознания и немного пролежал на земле вниз лицом, а
потом очнулся и спросил: «Дядя, что я тебе сделал и чем заслужил от тебя
это?» И магрибинец принялся его уговаривать и сказал: «О дитя мое, я
хочу, чтобы ты стал мужчиной! Не прекословь мне, я ведь тебе дядя,
взамен отца, и, если захочет Аллах, ты скоро забудешь все эти тяготы,
так как увидишь диковинную вещь».
А когда земля разверзлась, из-под нее показался мраморный камень, в
котором было кольцо из меди, и магрибинец сказал Ала ад-Дину: «О сын
моего брата, если ты сделаешь так, как я тебе скажу, ты станешь богаче
всех царей в мире, и по этой причине я и ударил тебя. В этом месте лежит
огромное сокровище, и оно положено на твое имя, а ты хотел бежать и
упустить его. Но теперь одумайся и посмотри, как я заставил землю
раздвинуться своими заклинаниями и заклятьями, и послушай слова, которые
я скажу. Взгляни на этот камень с кольцом — под ним то сокровище, о
котором я тебе говорил. Возьмись рукой за кольцо и приподними его, и
мраморная плита поднимется. Никто, кроме тебя, дитя мое, не может ее
поднять, и никто, кроме тебя, не может ступить ногой в эту сокровищницу,
так как клад охраняется твоим именем. Но ты должен слушаться того, что я
говорю, и не отступать от этого ни на одну букву: это все для твоего
блага, так как здесь лежит великое сокровище; все цари мира не добыли
даже части его и оно
твое и мое.
Услышав эти слова, Ала ад-Дин забыл про боль, усталость и тяготы, и
охватило его удивление от слов магрибинца: как это он станет богатым до
такой степени, что даже цари мира будут не богаче его! «О дядя,—сказал
он магрибинцу,— скажи мне, чего ты хочешь. Я покорен твоему приказанию и
никогда не стану прекословить тебе»,— и магрибинец промолвил: «О дитя
мое, Ала ад-Дин, я хочу для тебя всяко го блага, и нет у меня
наследников, кроме тебя одного. Ты — мой наследник и преемник».
И он подошел к Ала ад-Дину, поцеловал его между глаз и сказал: «Ведь
все мои труды — для кого они? Все эти труды — для тебя, чтобы сделать
тебя богатым до такой степени. Не перечь же мне в том, что я тебе
говорю: подойди к этому кольцу и подними его, как я уже говорил».— «О
дядя,— сказал Ала ад-Дин,— эта плита тяжелая, и я один не смогуе'
поднять. Нужно, чтобы ты подошел и помог мне поднять ее,— я ведь
маленький».— «О дитя мое,—молвил магрибинец,— я не могу к ней
прикасаться, но положи руку на кольцо, и плита сейчас же поднимется. Я
же тебе говорил, что никто не может ее коснуться, кроме тебя. А когда
будешь ее поднимать, назови свое имя, имя твоего отца и отца твоего
отца, а также имя твоей матери и отца твоей матери».
И тогда Ала ад-Дин выступил вперед и сделал так, как научил его
магрибинец. Он потянул плиту — и плита поднялась с полной легкостью,
когда он назвал свое имя, имя своего отца и матери и другие имена, о
которых говорил магрибинец, и он сдвинул плиту с места и отбросил в
сторону, и когда он поднял плиту, под ней оказалось подземелье с
лестницей в двенадцать ступенек.
«О Ала ад-Дин,— сказал магрибинец,— соберись с мыслями, сын моего
брата, прислушайся к моим словам и сделай все, что я тебе скажу, ничего
не упуская. Спустись со всей осторожностью в это подземелье, и когда ты
достигнешь его дна, то найдешь там помещение, разделенное на четыре
четверти. В каждой четверти ты найдешь четыре кувшина с червонным
золотом, серебром, золотыми слитками и другими драгоценностями, но
берегись, о дитя мое, дотронуться до которого-нибудь из них, и не
приближайся к ним, и не бери ничего. Иди вперед, пока не дойдешь до
четвертой, последней четверти помещения, и проходя мимо каждой четверти,
ты увидишь, что она подобна целому дому, и найдешь в ней, как и в
первой четверти, кувшины с золотом, серебром, золотыми слитками и
другими драгоценностями. Но иди мимо всего этого и не давай твоей одежде
или подолу коснуться какого-нибудь кувшина или даже стен — иначе ты
погибнешь. Берегись и еще раз берегись, дитя мое, и не давай твоей
одежде коснуться чего-нибудь в этом помещении.
Входи туда побыстрей и остерегайся останавливаться, чтобы посмотреть;
берегись и еще раз берегись задержаться хоть на одной ступеньке! Если ты
сделаешь не так, как я говорю, то будешь сейчас же заколдован и
превратишься в кусок черного камня.
А когда ты достигнешь четвертого помещения, то увидишь там дверь.
Положи руку на дверь и назови твое имя и имя твоего отца, как ты только
что назвал их над плитой,— и дверь тотчас же откроется. Из этой двери ты
пройдешь в сад и увидишь, что он весь украшен деревьями и плодами;
выйди через сад на дорогу, которую ты увидишь перед собой, и пройди по
ней расстояние в пятьдесят локтей; ты увидишь там портик с лестницей —
около тридцати ступенек — и увидишь, что вверху портика висит зажженный
светильник. Поднимись по лестнице, возьми светильник, погаси его и вылей
масло, которое в нем есть, а потом положи светильник в карман и не
бойся и не опасайся, что масло запачкает тебе платье. А когда будешь
возвращаться, не страшись сорвать с дерева что-нибудь, что тебе
понравится, ибо все. что есть в саду и в сокровищнице, станет твое, раз
светильник в твоих руках».
Потом колдун-магрибинец, окончив говорить, снял с пальца перстень,
надел его на палец Ала ад-Дину и сказал: «О дитя мое, этот перстень
избавит тебя от всякого вреда или бедствия, которое сможет тебя
поразить, при условии, если ты запомнишь все то, что я тебе сказал.
Вставай же теперь и спускайся вниз. Наберись храбрости, и не бойся
ничего, и будь человеком с сильным, смелым сердцем, ты ведь не малый
ребенок, ты мужчина. И если ты сделаешь все, что я тебе сказал, то через
короткое время добудешь огромное богатство, так что не будет в мире
никого богаче тебя».
И тогда Ала ад-Дин встал, и спустился по лестнице в подземелье, и
увидел там помещение, разделенное на четыре четверти, и в каждой
четверти стояло четыре кувшина, полных золота, серебра и других
драгоценностей, как и говорил ему магрибинец. И он подобрал полы одежды и
прошел по этому помещению со всей осторожностью, чтобы его одежда не
коснулась стен или чего-нибудь другого, что было там, и миновал все
прочие комнаты, и оказался посреди сада. а из сада он прошел к портику и
увидел подвешенный светильник. Тогда он поднялся по ступенькам, взял
светильник и вылил из него масло, а потом положил светильник в карман,
спустился в сад и начал рассматривать находившиеся там деревья и птиц,
прославлявших единого, всепокоряюще-го, на которых и не взглянул, когда
входил в сад. Он принялся ходить среди деревьев, а они все были
обременены плодами из драгоценных камней, и на каждом дереве камни были
иной окраски, чем на другом, и были они всех цветов — белые, зеленые,
желтые, красные, лиловые и всякого
другого цвета, и блеск их побеждал лучи солнца, и по величине каждый
камень превосходил всякое описание. Не найдется ни одного такого у
величайшего царя в мире, и нет у него даже камня величиной в половину
малейшего из них!
И Ала ад-Дин стоял среди деревьев, уставившись на них, и любовался
этими диковинками, исполнившись удивления ибо он видел, что деревья
вместо съедобных плодов несут на себе драгоценные камни, отнимающие у
человека рассудок,— жемчуга, изумруды, алмазы, яхонты, топазы и другие
ценные самоцветы, повергающие умы в смятение. И он стоял и смотрел на
эти вещи, которых в жизни никогда не видал, и не знал он, что такое
драгоценные камни, как их продают и какая им цена, ибо он, во-первых,
был маленький и, во-вторых, сын бедных людей. И он принялся их
рассматривать, и дивился на них, и думал, как бы ему нарвать всего этого
— винограда, винных ягод и прочих плодов, которые он принимал за
настоящие, съедобные,— так ведь обычно думают дети, которые не знают
драгоценных камней и не ведают, какая им цена и что это такое. Но когда
Ала ад-Дин сорвал немного этих плодов и увидел, что они сухие и
несъедобные, твердые, как камень, он решил, что это стекляшки. Он нарвал
камней каждого сорта и набил ими все свои
карманы, потом снял с себя пояс, наполнил его камнями и снова затянул, и
в общем набрал уйму этих плодов, сколько мог снести, думая про себя: «Я
украшу этими стекляшками наш дом и буду играть в них с мальчишками».
Потом он вышел из сада и пошел, поспешая, так как боялся своего
дяди-магрибинца. Он миновал все четыре отделения и, проходя по ним, даже
и не взглянул на кувшины с золотом, которые увидел, когда входил, и
достиг лестницы, и поднимался по ней, пока не дошел доверху, и ему
осталось только взойти на последнюю ступеньку, но она была высокая, выше
остальных, и Ала ад-Дин не мог на нее подняться из-за тяжести ноши,
которую нес. И он сказал магри-бинцу: «О дядя, дай мне руку и помоги
взойти на эту ступеньку»,— и магрибинец ответил: «Дай мне сначала
светильник, сынок, чтобы я мог облегчить тебя,— может быть, это он тебя
обременяет».— «Светильник ничуть меня не обременяет! — сказал Ала
ад-Дин.— Дай мне только руку, чтобы я мог подняться на ступеньку, а
когда я поднимусь, я отдам тебе светильник».
А у магрибинца не было другой цели и нужды, кроме светильника, и он
начал приставать и настаивать, чтобы Ала ад-Дин отдал ему светильник
раньше, чем выйдет из подземелья, но так как Ала ад-Дин положил
светильник в карман, а потом набил все свои карманы драгоценностями, он
не мог до него добраться. К тому же всемилостивый вразумил его, и он не
соглашался отдать магрибинцу светильник и хотел посмотреть, какие у того
намерения и почему тот не дает руку раньше, чем Ала ад-Дин отдаст ему
светильник.
«О дядя,— сказал он магрибинцу,— дай мне руку и вытащи меня, а потом бери светильник».
И магрибинец рассердился и начал приставать, чтобы Ала ад-Дин сначала
отдал ему светильник, но Ала ад-Дин обещал ему это без дурного
намерения — он находился в Глубине кармана. И когда магрибинец увидел,
что у Ала ад-Дина нет желания отдать ему светильник и он обещает это
сделать только после того, как выйдет из подземелья, его гнев усилился. А
Ала ад-Дин обещал ему это без дурного намерения — он и вправду не мог
достать светильник, как мы уже говорили.
Что же касается магрибинца, то, когда он увидел, что Ала ад-Дин его
не слушается и отказывается дать ему светильник, ум улетел у него из
головы от досады и усилилась его ярость. Он тотчас же начал колдовать и
произносить заклинанья, и зашептал какие-то слова, и бросил в огонь
много порошку, и тогда земля затряслась и подземелье закрылось, как
было, и плита легла на него, а Ала ад-Дин остался под землей, внутри
подземелья, и не мог выйти, и не было для него прохода, чтобы оттуда
выбраться.
А этот магрибинец, колдун, увидал, читая по звездам, что именем Ала
ад-Дина заколдовано сокровище, и прикинулся его дядей, чтобы добыть
желаемое. Он учился наукам в своей стране, в стране Ифракии, и среди
прочих указаний увидел, что в некоей земле, а именно в городе Калкасе,
хранится огромный клад и в нем — светильник, и кто добудет этот
светильник, тот станет страшно богат, богаче всех царей земли. И он
обнаружил, гадая на песке, что эта сокровищница откроется только через
мальчика, имя которому Ала ад-Дин, происходящего из дома бедных людей, и
тогда он еще раз рассыпал песок, и вывел гороскоп мальчика, и проверял и
уточнял, пока не узнал, каков образ Ала ад-Дина и какова его внешность.
И тогда магрибинец снарядился и направился в китайские земли, как мы
уже говорили. Он хитростью сошелся с Ала ад-Дином и надеялся получить
желаемое, но когда Ала ад-Дин отказался отдать ему светильник, чаяния
его пошли прахом, и надежды пресеклись, и пропали все труды его даром. И
тут он захотел убить Ала ад-Дина и закрыл над ним землю, чтобы ни он,
ни светильник не могли выйти, и пустился в дорогу удрученный, и вернулся
в свою страну. Вот что было с магрибинцем.
Что же касается Ала ад-Дина, то, когда он увидел, что подземелье над
ним закрылось, он принялся кричать: «Дядя, дядя!» — но никто не дал ему
ответа, и он понял, какое коварство учинил с ним магрибинец, и
догадался, что это вовсе не его дядя.
И Ала ад-Дин потерял надежду жить и убедился, что нет ему выхода
из-под земли, и начал рыдать и плакать из-за того, что с ним случилось, а
потом он поднялся, чтобы посмотреть, не найдется ли прохода из
подземелья, через который он мог бы выйти. Он повернулся направо и
налево, но ничего не увидел, кроме глубокой тьмы и четырех стен, ибо
магрибинец замкнул своим колдовством все двери, которые были в
подземелье, и даже дверь в сад, чтобы Ала ад-Дин поскорее умер.
И когда Ала ад-Дин увидел это, рассудок его исчез от сильного горя.
Он вернулся к лестнице, ведущей в подземелье, и сел там, плача о своем
положении, но великий Аллах,— да возвысится величие его! — когда он
чего-нибудь захочет, говорит: «Будь!» — и это бывает, и по сокрытой
своей благости судил он Ала ад-Дину спасение.
И Ала ад-Дин сидел на лестнице, плача, рыдая и ударяя себя по щекам, и
усилилась его печаль, и просил он Аллаха о милости и спасении. А раньше
мы говорили, что магрибинец, спуская Ала ад-Дина в подземелье, дал ему
перстень, и надел его мальчику на палец и сказал: «Этот перстень
вызволит тебя из всякой беды, в которую ты попадешь»,— и вот, когда Ала
ад-Дин плакал и бил себя по щекам от горя, он начал потирать себе руки
и, потирая их, задел за тот перстень. И тотчас же вырос перед ним марид,
один из рабов господина нашего Сулеймана,— да почиют над ним
благословения Аллаха! — и воскликнул: «К твоим услугам, к твоим услугам!
Гвой раб перед тобой! Гребуй от меня чего хочешь, ибо я позорный раб
того, в чьих руках находится этот перстень».
Рассказ про Ала Ад-Дина и волшебный светильник, часть 2
Рассказ про Ала Ад-Дина и волшебный светильник, часть 3
Рассказ про Ала Ад-Дина и волшебный светильник, часть 4
Говорят, о счастливый царь, будто был в одном городе из городов
Китая портной, живший в бедности, и был у него сын по имени Ала ад-Дин.
И был этот сын шалый, непутевый с самого малолетства, и когда исполнилось
ему десять лет, отец захотел научить его ремеслу. Но так как жил он в
бедности, то не мог отдать сына какому-нибудь мастеру, чтобы тот научил
его ремеслу, ибо это потребовало бы расходов на учителя, и он взял
мальчика1 в свою лавку с целью обучить его портняжному делу. А Ала
ад-Дин был непутевый мальчишка, он привык целый день шляться с уличными
ребятами, такими же беспутными, как он сам, и не мог ни часа, ни минутки
высидеть в лавке; он только и ждал, когда отец уйдет к какому-нибудь
заказчику, и сейчас же бросал лавку и уходил играть с другими
озорниками.
читать дальшеВот каковы были его привычки, и нельзя было его заставить слушаться
отца, и сидеть в лавке, и учиться ремеслу. Отец выбился из сил,
наставляя его, но ничего не мог с ним поделать, и от великой печали и
огорчения он заболел тяжелой болезнью и умер. А Ала ад-Дин продолжал
вести себя как шалопай, и когда мать Ала ад-Дина увидела, что ее муж
преставился к милости великого Аллаха, а сын повесничает и не знает ни
ремесла, ни другого какого дела, которым можно было бы добыть
пропитание, она продала все, что было у мужа в лавке, и стала прясть
хлопок, и кормилась трудами рук своих, и кормила своего сына, непутевого
Ала ад-Дина.
А Ала ад-Дин, увидев, что он избавился от сурового своего отца, стал
еще больше озорничать и повесничать и приходил домой только в час еды,
тогда как его бедная мать пряла и трудилась сверх сил, чтобы добыть
пропитание для себя и для сына, и жила она так, пока не стало ее сыну
Ала ад-Дину пятнадцать лет.
И вот однажды, когда Ала ад-Дин играл на улице с другими непутевыми
мальчишками, вдруг остановился неподалеку от них какой-то человек,
чужеземец, и стал смотреть на Ала ад-Дина и наблюдать за ним, не обращая
внимания ни на кого из его товарищей. А этот человек был магрибин-ской
породы, колдун, который учинял своим колдовством одну хитрость за
другой, и знал он всякие философии и все науки, и хорошо разбирался в
науке о положении звезд. И когда он бросил взгляд на Ала ад-Дина и
хорошо всмотрелся в него, он сказал про себя: «Поистине, этот мальчишка
-тот, кто мне нужен, и ради того я ушел из своей страны, чтобы его
сыскать!»
Он отвел одного из мальчишек подальше и начал его спрашивать про Ала
ад-Дина — чей он сын, как зовут его отца, и выспросил обо всех его
обстоятельствах, а потом подошел к Ала ад-Дину, отвел его в сторону и
спросил: «Мальчик, ты такой-то сын такого-то портного?» — «Да, господин
паломник,— отвечал Ала ад-Дин,—но мой отец уже давно мертвый».
И когда магрибинец услышал это, он тотчас же бросился Ала ад-Дину на
шею, обнял и стал целовать, а сам плакал, а Ала ад-Дин, увидав, что
магрибинец в таком состоянии, очень удивился: «По какой причине ты
плачешь и откуда ты знаешь про моего отца?»
И магрибинец ответил слабым, печальным голосом: «О дитя мое, как ты
можешь мне задавать такой вопрос? Я плачу потому, что ты сказал о смерти
твоего отца, а ведь он мне брат по матери и отцу. Я утомился, идя из
далеких стран, но радовался, надеясь его увидеть и повеселить мои взоры
лицезрением его, а ты, племянник, говоришь, что он умер! Потому я о нем и
плачу, и еще я плачу о своей злой судьбе — ведь он умер раньше, чем я
его повидал. И едва я увидел тебя, дитя мое, от меня не укрылось,
клянусь Аллахом, что ты сын моего брата, и я узнал тебя среди мальчиков,
с которыми ты играл, а ведь мой брат, твой отец, когда мы расстались,
еще не женился. И клянусь Аллахом, дитя мое, мне лучше бы повидать брата
и умереть вместо него, ибо я надеялся после долгих скитаний еще раз
взглянуть на него, но поразила меня разлука. От того, что будет, не
убежишь, и нет ухищрения против власти Аллаха над его тварями, но ты,
сынок, заменишь мне его, поскольку ты его сын, и я буду утешаться тобою:
кто оставил
подобного тебе, тот не умер».
Потом магрибинец сунул руку в карман, вынул десять динаров, протянул
их Ала ад-Дину и сказал: «О дитя мое, где вы живете и где твоя мать,
жена моего брата?» И Ала ад-Дин взял магрибинца за руку и провел его к
их дому, и магрибинец сказал ему: «Возьми, сынок, эти деньги, отнеси их
матери, передай ей от меня привет и скажи: «Мой дядя, брат моего отца,
вернулся с чужбины». А я, если позволит Аллах, завтрашний день приду к
вам, чтобы поздороваться с твоей матерью, и посмотрю на тот дом, где жил
мой брат, и погляжу на его могилу».
И потом магрибинец поцеловал Ала ад-Дина, и оставил его, и пошел
своей дорогой, а Ала ад-Дин, радуясь деньгам, побежал поскорей домой. Он
пришел в необычное время, так как обыкновенно заходил домой только в
час обеда и ужина, и, полный радости, вбежал в комнату и закричал:
«Матушка, я тебя порадую: мой дядя, брат отца, вернулся с чужбины и
передает тебе множество приветов!» — «Ты как будто смеешься надо мной,
сынок! Где у тебя дядя и откуда ему взяться? Нет у тебя никакого дяди!» —
сказала ему мать.
И Ала ад-Дин воскликнул: «Как это ты, матушка, говоришь, что у меня
нет дяди и нет в живых никаких родственников, когда я только что видел
своего дядю и он меня обнимал и целовал, а сам плакал! Он узнал меня, и
он знает всю нашу семью, а если ты не веришь, посмотри: вот десять
динаров. Он мне их дал и сказал: «Отнеси их матери»,— и, если позволит
Аллах, он завтрашний день придет к нам, чтобы с тобой поздороваться. И
он велел тебе передать эти слова».
«Да, сынок,— сказала мать Ала ад-Дина,— я знаю, что у тебя был дядя,
но он умер задолго до твоего отца, а другого твоего дяди я не знаю».
И она всю ночь раздумывала об этом событии, а колдун-магрибинец,
когда настало утро, поднялся, надел свою одежду и отправился на ту улицу
искать Ала ад-Дина, потому что его душа не терпела разлуки с мальчиком.
Он до тех пор искал его, пока не нашел, а Ала ад-Дин, как всегда, играл
с детьми. Магрибинец подошел к Ала ад-Дину, обнял его и поцеловал,
потом вынул из кошелька два динара и сказал: «Возьми их, сынок, отдай
твоей матери и скажи: «Мой дядя хочет прийти к нам сегодня вечером и
поужинать у нас; возьми эти деньги и сделай на них хороший ужин». Но
прежде чем мы расстанемся, проведи меня еще раз к твоему дому, чтобы я
не ошибся и нашел его».— «Слушаюсь!»—сказал Ала ад-Дин, и пошел впереди
магрибинца, и привел его к своему дому, и тогда магрибинец оставил его и
ушел, куда хотел, а Ала ад-Дин вбежал к матери, передал ей слова своего
дяди, и отдал те два динара, и сказал: «Мой дядя хочет сегодня вечером у
нас поужинать».
И мать Ала ад-Дина пошла на рынок, купила всего, что ей было нужно, и
вернулась домой, и стала готовить ужин, а блюда и другую посуду она
заняла у соседей. Когда же пришло время ужина, она сказала своему сыну:
«Сыночек, ужин готов. Может быть, твой дядя не знает дорогу к нашему
дому, пойти встреть его!» — «Слушаю и повинуюсь!» — ответил Ала ад-Дин, и
когда он выходил из дома, в ворота вдруг постучали. Он тотчас же вышел и
открыл ворота, и оказалось, что это магрибинский колдун и с ним раб,
который несет кувшин с набизом, плоды, сласти и прочее.
И Ала ад-Дин взял все это у раба, и раб ушел своей Дорогой, а Ала
ад-Дин пошел впереди магрибинца, и когда они оказались посреди комнаты,
магрибинец выступил вперед и поздоровался, плача, с матерью мальчика и
спросил ее, где обычно сидел его брат. Она показала магрибинцу место ее
мужа, и магрибинец подошел и начал целовать там землю, восклицая: «Увы,
как печальна моя судьба! Как это я лишился тебя, о брат мой, о слезинка
моего глаза, о мой любимый!»
И он до тех пор говорил такие слова, плакал и причитал, хлопая себя
по щекам, пока мать Ала ад-Дина не испугалась, что ему станет дурно от
столь большого усердия. Она подошла к магрибинцу, взяла его за руку,
подняла его и сказала: «Что толку, о деверь, от всего этого! Ты только
сам себя убиваешь!» Она усадила магрибинца и принялась его утешать, и
когда магрибинец пришел в себя, он начал с ней разговаривать и сказал:
«О жена моего брата, не удивляйся, что ты меня не знаешь и что при жизни
моего брата ты меня ни разу не видела. Это потому, что я покинул наш
город и расстался с братом сорок лет назад, и я обошел Хинд, Синд и все
города Магриба, и вступил в Каир, и жил я в светозарной Медине — да
пребудут над ее господином наилучшие благословения и приветы Аллаха!
Оттуда я отправился в страны нечестивых и пробыл там четырнадцать лет, а
потом, после этого, о жена моего брата, я стал думать в один из дней о
моем брате, моем городе и родной земле, и поднялись во мне тоска и
желание
увидеть брата. И начал я плакать, и непрестанно побуждала меня тоска
направиться сюда, в этот город, чтобы взглянуть на брата, и наконец я
сказал себе: «О человек, сколько времени ты на чужбине, вдали от родной
страны! Есть у тебя один-единственный брат и никого больше, пойди же,
посмотри на него. Кто знает, каковы удары судьбы и превратности времени?
Великая печаль будет, если ты умрешь, не повидав брата. Ведь ты, слава
Аллаху, обладаешь богатствами и обильными благами и у тебя много денег, а
твой брат, может быть, живет стесненною жизнью. Пойди же и взгляни на
него, и если увидишь, что он пребывает в бедности,— помоги ему». И я
подумал обо всем этом и, когда наступило утро, собрался в путешествие. Я
пошел на пятничную молитву, а потом сел на своего чистокровного коня, и
пустился в дорогу, и претерпел много трудностей и страшных опасностей,
но Аллах судил мне благополучие, и я прибыл в ваш город. И когда я ходил
по его улицам, я увидел твоего сына Ала ад-Дина, который играл с
уличными мальчишками, и, клянусь великим Аллахом, о жена моего брата, с
той минуты, как я его увидел, мое сердце раскрылось для него,— кровь
ведь стремится к родной крови,— и я узнал его по наружности. И забыл я,
когда увидел его, все тяготы и заботы, которые перенес и испытал, и
велика стала моя радость. Но Ала ад-Дин рассказал мне, что мой покойный
брат умер, и, увы, о жена моего брата, когда я услышал это, я
опечалился, и, может быть, Ала ад-Дин тебе говорил, какая великая скорбь
и горесть охватили меня. Но я утешаюсь Ала ад-Дином и надеюсь, что по
воле Аллаха он мне заменит покойного, а кто оставил себе замену, тот не
умер».
Потом он посмотрел и увидел, что мать Ала ад-Дина стала плакать от
таких слов, и обратился к Ала ад-Дину, чтобы тот подтвердил, что он
действительно брат ее мужа, и утешил ее, и чтобы удалить его хитрость и
обман, сказал: «О дитя мое, каким ремеслам ты научился? Скажи мне,
научился ли ты ремеслу, на которое ты бы мог жить вместе с матерью?»
Ала ад-Дин застыдился, смутился, повесил голову и уставился в землю, а
мать его сказала: «Откуда у него ремесло! Нет у него ремесла! Он только
и знает, что озорничает целый день и шляется с уличными мальчишками.
Ведь отец его — отчего умер, бедняга?.. Оттого он умер, что из-за него
заболел, а я, горе мне, день и ночь тружусь и пряду хлопок, чтобы
заработать на две лепешки хлеба, которыми мы живем целый день. Вот он
какой, деверь, а у меня не осталось силы, чтобы содержать такого
взрослого парня, и я едва могу добыть пропитание. Мне самой нужен
кто-нибудь, чтобы меня содержать».
И тут магрибинец обратился к Ала ад-Дину и сказал ему: «Почему это
ты, племянник, все беспутничаешь? Стыдись, так не годится! Ты стал
мужчиной и умным человеком, и к тому же ты сын добрых людей. Стыдно
тебе, что твоя мать, женщина, вдова, бьется, чтобы тебя прокормить, а
ты, мужчина, бездельничаешь. Нужно тебе научиться ремеслу, чтобы
добывать пропитание себе и матери. Погляди, сынок, у вас в городе много
всяких мастеров. Посмотри, какое ремесло тебе нравится, и я определю
тебя к мастеру, чтобы ты у него учился и чтобы у тебя, когда вырастешь,
было ремесло, на которое можно прожить. Может быть, тебе не любо ремесло
твоего отца? Ты выбери ремесло, которое тебе нравится, и скажи мне, а я
помогу тебе всем, чем могу».
Но магрибинец увидел, что Ала ад-Дин молчит и не отвечает, и понял,
что мальчику это неприятно и что он не желает учиться никакому ремеслу,
ибо он так воспитан, что привык бездельничать. «О сын моего брата,—
сказал магрибинец,— не печалься из-за меня. Если ты не согласен учиться
ремеслу, я открою для тебя купеческую лавку и наполню ее самыми дорогими
тканями. Ты узнаешь людей, и будешь торговать с ними, и станешь купцом,
известным в городе». Услышав слова магрибинца и обещание, что он станет
купцом, Ала ад-Дин обрадовался, так как был уверен, что купцы всегда
ходят в чистой и нарядной одежде и что все они — большие люди. Он
посмотрел на магрибинца, и засмеялся, и закивал головой, показывая, что
он согласен, и магрибинец понял, что мальчику хочется стать купцом. «О
сын моего брата,— сказал он,— будь только мужчиной, и я завтра утром
возьму тебя с собой на рынок п скрою тебе нарядную одежду, а потом я
присмотрю для тебя у купцов лавку и положу туда всяких дорогих тканей, и
ты
будешь там сидеть, продавать и покупать».
И когда мать Ала ад-Дина услыхала эти слова,— она все еще была в
сомнении насчет магрибинца,— она твердо решила про себя, что магрибинец и
вправду брат ее мужа,— ведь невозможно, чтобы чужой человек все это
сделал для ее сына! — и принялась наставлять и учить мальчика, чтобы он
выбросил глупости из головы и всегда слушался дядю, никогда не
прекословил ему,— ведь дядя ему все равно что отец. Пора ему наверстать
то время, которое прошло в шалостях! Потом мать Ала ад-Дина, дав сыну
такие наставления, поднялась и подала ужин, и все сели за трапезу и ели,
пока не насытились, а затем вымыли руки и сидели, беседуя о торговых
делах, о купле, продаже и прочем.
И Ала ад-Дин всю ночь не спал и словно летал от радости, а
магрибинец, увидев, что ночь дошла до половины, встал и ушел к себе
домой, обещая, что к утру придет и возьмет Ала ад-Дина с собой на рынок.
Когда наступило утро, магрибинец постучался в ворота, и мать Ала
ад-Дина встала и открыла ему, но он не захотел войти и потребовал Ала
ад-Дина, чтобы взять его с собой, и Ала ад-Дин тотчас же, быстрее
молнии, оделся и вышел. Он пожелал магри-бинцу доброго утра и поцеловал
ему руку, а магрибинец взял его за руку и пошел с ним на рынок. Там он
вошел в лавку одного из больших торговцев и потребовал перемену платья —
разноцветного, нарядного, дорогого, и торговец принес ему то, что он
хотел: роскошные, полные перемены платья, уже все сшитые.
«О сын моего брата,— сказал магрибинец,— выбирай то, что тебе
нравится». Мальчик обрадовался и развеселился, видя, что магрибинец дает
ему выбрать самому. Он выбрал нарядную перемену платья себе по душе, и
магрибинец отдал торговцу за нее плату и вышел из лавки. Потом они
отправились в баню, вместе вымылись и надушились, а выйдя из воды,
попили сладкого питья, и Ала ад-Дин оделся в свое новое платье, и ум его
улетел от радости. Он подошел к магрибинцу, поцеловал ему руку и
сказал: «Да сохранит тебя Аллах, о дядюшка!» И потом они вышли из бани, и
магрибинец повел его на рынок торговцев, и погулял с ним по рынку, и
показал ему, как производится купля и продажа. «О племянник,—сказал
он,—тебе следует глядеть на купцов — как они продают и покупают, чтобы
научиться раз бираться в вещах и товарах,— это ведь будет твое ремесло».
Потом он повел Ала ад-Дина по городу и показал ему городские мечети,
постоялые дворы и странноприимные дома, а затем они зашли к
великолепному повару, и тот подал им роскошный обед на серебряной
посуде, и они пообедали, и насладились, и выпили. Затем магрибинец стал
показывать Ала ад-Дину местности для прогулок и для развлечений и игр и
показал ему дворец султана, а потом пошел с ним на постоялый двор для
чужеземцев, в то помещение, в котором он жил. А магрибинец пригласил к
себе некоторых купцов, своих соседей, и когда те пришли, он поставил
перед ними столик с кушаньями и рассказал им, что этот мальчик сын его
брата.
Потом, когда все поели, попили и насытились, магриби нец поднялся,
взял Ала ад-Дина за руку и доставил его домой. Он привел мальчика к
матери, и когда мать увидела его в такой одежде, в роскошном наряде,— а
он был похож на какого-нибудь царевича,— она чуть не улетела от радости и
принялась благодарить магрибинца. «О деверь,— воскликнула она,— клянусь
Аллахом, мои мысли все спутались, и я не знаю, каким языком мне
благодарить тебя за твои милости и как тебя восхвалять за добро и
благодеяние, которое ты сделал моему сыну!» — «О жена моего брата,—
отвечал магрибинец,— никакого я не сделал благодеяния! Ведь Ала ад-Дин —
сын моего брата, а значит, и мой сын, и я обязан заменить ему отца.
Будь же спокойна».— «Прошу Аллаха именем его святых и пророков, пусть
сохранит и оставит тебя в живых и продлит тебе жизнь, чтобы был ты этому
мальчику покровителем!—воскликнула мать Ала ад-Дина.—А он всегда будет
тебе повиноваться и никогда не ослушается тебя».— «О жена
моего брата, не думай об этом,— сказал магрибинец,— Ала ад-Дин — умный
мужчина, и я надеюсь, что, с соизволения великого Аллаха, он заменит
тебе своего отца, и порадуются на него твои глаза, и, если захочет
Аллах, он станет величайшим купцом в этом городе. Мне тяжело, что завтра
день пятницы и я не могу открыть для него лавку, так как все купцы
после молитвы уйдут в сады и на прогулки, но в субботу, если пожелает
Аллах, я сделаю так, как хочется Ала ад-Дину, и открою для него лавку, а
завтра я приду к вам, и возьму его с собой, и покажу ему сады и места
для прогулок за городом,— может быть, он их еще не видал. Завтра там
будут все купцы, и я хочу, чтобы он познакомился с ними, а они
познакомились с ним».
Потом магрибинец попрощался и ушел в свое жилище, а утром он пришел и
постучался в ворота. А Ала ад-Дин всю ночь не спал от радости, и, лишь
только зачирикали воробьи и наступил день, он поднялся, надел свою
одежду и сидел, ожидая дядю. И когда постучали в ворота, он, словно
искра огня, быстро поднялся, и отпер ворота, и увидел магрибинца. Он
подошел и поцеловал ему руку, и магрибинец взял его и пошел с ним.
«Сегодня, о Сын моего брата,— сказал магрибинец,— я покажу тебе
кое-что такое, чего ты никогда в жизни не видал». И он ласково
разговаривал и беседовал с мальчиком, пока они не вышли из города, и они
шли по загородным садам, и магрибинец показывал Ала ад-Дину
находившиеся там дворцы и замки, и всякий раз, когда они подходили к
какому-нибудь саду, замку или дворцу, магрибинец останавливался, и
показывал его Ала ад-Дину, и спрашивал: «Нравится тебе этот сад? — я
куплю его для тебя! Нравится ли тебе этот дворец?» А Ала ад-Дин был ведь
маленький мальчик и, слыша ласковые слова магрибинца, верил ему, и ум
его улетал от радости.
И так они шли, пока не устали, и тогда зашли они в великолепный сад,
от вида которого расширялось сердце и светлело в глазах, и фонтаны
поливали там цветы водой, извергавшейся из пасти медных львов. Они сели
отдохнуть у пруда с водой, и сердце Ала ад-Дина расширилось, и
магрибинец начал с ним шутить и беседовать, словно он и вправду был ему
дядей. Потом он поднялся, и вынул из-за пояса кулек с разной снедью и
плодами, и сказал: «Ты, наверно, проголодался, о сын моего брата,
садись, поешь!»
И магрибинец с Ала ад-Дином ели, пока не насытились, и потом
магрибинец сказал: «Если ты отдохнул, вставай, походим и посмотрим еще
немного». И Ала ад-Дин встал, и они ходили из сада в сад, пока не обошли
все сады и не пришли к одной высокой горе. А Ала ад-Дин в жизни не
выходил из города и не ходил столько, и он прямо умирал от усталости. «О
дядя, а куда мы идем? — спросил он магри-бинца.— Мы оставили сады
позади и пришли к этой горе, и если путь еще долгий, то я не могу идти,
так как я умираю от усталости. Дальше уже нет больше садов, вернемся же в
город!» — «Нет, племянник,— ответил магрибинец,— эта дорога ведет в
роскошные сады. Идем, я покажу тебе такой сад, какого не видывал ни один
царь. Соберись же с силами, и пойдем! Ты ведь мужчина!» И магрибинец
принялся улещать Ала ад-Дина и развлекать его и шел с ним рядом,
рассказывая всякие истории, лживые и правдивые, пока они не дошли до
того места, к которому стремился магрибинский колдун и ради которого он
пришел из земель внутреннего Китая.
И когда они пришли, магрибинец сказал Ала ад-Дину: «Садись, отдохни, о
сын моего брата, вот то место, куда мы направляемся. Если захочет
Аллах, племянник, я покажу тебе такие чудеса, каких никто не видел, и
никто не любовался тем, на что ты полюбуешься. Но после того как ты
отдохнешь, встань и поищи нам немного хвороста, кусков дерева, высохших
древесных корней и прочего: я хочу развести огонь и показать тебе эту
диковинную вещь».
Когда Ала ад-Дин услышал это, ему так захотелось посмотреть, что
хочет сделать дядя, что он забыл усталость и утомление и принялся искать
и собирать мелкий хворост. Он собирал его до тех пор, пока магрибинец
не сказал: «Хватит!» — и тогда колдун тотчас же встал, вынул из-за
пазухи кремень и огниво и запалил бывшую при нем серную лучинку. Потом
он вынул из-за пазухи свечу и зажег ее, а Ала ад-Дин пододвинул к нему
собранную им кучку хвороста, и магрибинец разжег в ней огонь. Он
подождал, пока хворост перестал пылать, сунул руку за пазуху, вынул
коробочку, открыл ее, взял оттуда немного порошку и бросил его в огонь, и
из огня пошел дым, а магрибинец начал колдовать, произносить заклинания
и говорить непонятные слова. И вдруг мир потемнел, и загремел гром, и
земля затряслась и разверзлась; и Ала ад-Дин испугался, и устрашился, и
хотел убежать. И когда магрибинец увидел, что мальчик хочет бежать, он
пришел в великую ярость, так как он видел в своем
гороскопе, что из его дела без Ала ад-Дина не будет проку,— ведь он
хотел добыть сокровище, которое не откроется иначе как при помощи Ала
ад-Дина. И вот, увидав, что тот намерен бежать, он поднял руку и так
ударил Ала ад-Дина по щеке, что едва не вышиб у него изо рта все зубы, и
Ала ад-Дин упал без сознания и немного пролежал на земле вниз лицом, а
потом очнулся и спросил: «Дядя, что я тебе сделал и чем заслужил от тебя
это?» И магрибинец принялся его уговаривать и сказал: «О дитя мое, я
хочу, чтобы ты стал мужчиной! Не прекословь мне, я ведь тебе дядя,
взамен отца, и, если захочет Аллах, ты скоро забудешь все эти тяготы,
так как увидишь диковинную вещь».
А когда земля разверзлась, из-под нее показался мраморный камень, в
котором было кольцо из меди, и магрибинец сказал Ала ад-Дину: «О сын
моего брата, если ты сделаешь так, как я тебе скажу, ты станешь богаче
всех царей в мире, и по этой причине я и ударил тебя. В этом месте лежит
огромное сокровище, и оно положено на твое имя, а ты хотел бежать и
упустить его. Но теперь одумайся и посмотри, как я заставил землю
раздвинуться своими заклинаниями и заклятьями, и послушай слова, которые
я скажу. Взгляни на этот камень с кольцом — под ним то сокровище, о
котором я тебе говорил. Возьмись рукой за кольцо и приподними его, и
мраморная плита поднимется. Никто, кроме тебя, дитя мое, не может ее
поднять, и никто, кроме тебя, не может ступить ногой в эту сокровищницу,
так как клад охраняется твоим именем. Но ты должен слушаться того, что я
говорю, и не отступать от этого ни на одну букву: это все для твоего
блага, так как здесь лежит великое сокровище; все цари мира не добыли
даже части его и оно
твое и мое.
Услышав эти слова, Ала ад-Дин забыл про боль, усталость и тяготы, и
охватило его удивление от слов магрибинца: как это он станет богатым до
такой степени, что даже цари мира будут не богаче его! «О дядя,—сказал
он магрибинцу,— скажи мне, чего ты хочешь. Я покорен твоему приказанию и
никогда не стану прекословить тебе»,— и магрибинец промолвил: «О дитя
мое, Ала ад-Дин, я хочу для тебя всяко го блага, и нет у меня
наследников, кроме тебя одного. Ты — мой наследник и преемник».
И он подошел к Ала ад-Дину, поцеловал его между глаз и сказал: «Ведь
все мои труды — для кого они? Все эти труды — для тебя, чтобы сделать
тебя богатым до такой степени. Не перечь же мне в том, что я тебе
говорю: подойди к этому кольцу и подними его, как я уже говорил».— «О
дядя,— сказал Ала ад-Дин,— эта плита тяжелая, и я один не смогуе'
поднять. Нужно, чтобы ты подошел и помог мне поднять ее,— я ведь
маленький».— «О дитя мое,—молвил магрибинец,— я не могу к ней
прикасаться, но положи руку на кольцо, и плита сейчас же поднимется. Я
же тебе говорил, что никто не может ее коснуться, кроме тебя. А когда
будешь ее поднимать, назови свое имя, имя твоего отца и отца твоего
отца, а также имя твоей матери и отца твоей матери».
И тогда Ала ад-Дин выступил вперед и сделал так, как научил его
магрибинец. Он потянул плиту — и плита поднялась с полной легкостью,
когда он назвал свое имя, имя своего отца и матери и другие имена, о
которых говорил магрибинец, и он сдвинул плиту с места и отбросил в
сторону, и когда он поднял плиту, под ней оказалось подземелье с
лестницей в двенадцать ступенек.
«О Ала ад-Дин,— сказал магрибинец,— соберись с мыслями, сын моего
брата, прислушайся к моим словам и сделай все, что я тебе скажу, ничего
не упуская. Спустись со всей осторожностью в это подземелье, и когда ты
достигнешь его дна, то найдешь там помещение, разделенное на четыре
четверти. В каждой четверти ты найдешь четыре кувшина с червонным
золотом, серебром, золотыми слитками и другими драгоценностями, но
берегись, о дитя мое, дотронуться до которого-нибудь из них, и не
приближайся к ним, и не бери ничего. Иди вперед, пока не дойдешь до
четвертой, последней четверти помещения, и проходя мимо каждой четверти,
ты увидишь, что она подобна целому дому, и найдешь в ней, как и в
первой четверти, кувшины с золотом, серебром, золотыми слитками и
другими драгоценностями. Но иди мимо всего этого и не давай твоей одежде
или подолу коснуться какого-нибудь кувшина или даже стен — иначе ты
погибнешь. Берегись и еще раз берегись, дитя мое, и не давай твоей
одежде коснуться чего-нибудь в этом помещении.
Входи туда побыстрей и остерегайся останавливаться, чтобы посмотреть;
берегись и еще раз берегись задержаться хоть на одной ступеньке! Если ты
сделаешь не так, как я говорю, то будешь сейчас же заколдован и
превратишься в кусок черного камня.
А когда ты достигнешь четвертого помещения, то увидишь там дверь.
Положи руку на дверь и назови твое имя и имя твоего отца, как ты только
что назвал их над плитой,— и дверь тотчас же откроется. Из этой двери ты
пройдешь в сад и увидишь, что он весь украшен деревьями и плодами;
выйди через сад на дорогу, которую ты увидишь перед собой, и пройди по
ней расстояние в пятьдесят локтей; ты увидишь там портик с лестницей —
около тридцати ступенек — и увидишь, что вверху портика висит зажженный
светильник. Поднимись по лестнице, возьми светильник, погаси его и вылей
масло, которое в нем есть, а потом положи светильник в карман и не
бойся и не опасайся, что масло запачкает тебе платье. А когда будешь
возвращаться, не страшись сорвать с дерева что-нибудь, что тебе
понравится, ибо все. что есть в саду и в сокровищнице, станет твое, раз
светильник в твоих руках».
Потом колдун-магрибинец, окончив говорить, снял с пальца перстень,
надел его на палец Ала ад-Дину и сказал: «О дитя мое, этот перстень
избавит тебя от всякого вреда или бедствия, которое сможет тебя
поразить, при условии, если ты запомнишь все то, что я тебе сказал.
Вставай же теперь и спускайся вниз. Наберись храбрости, и не бойся
ничего, и будь человеком с сильным, смелым сердцем, ты ведь не малый
ребенок, ты мужчина. И если ты сделаешь все, что я тебе сказал, то через
короткое время добудешь огромное богатство, так что не будет в мире
никого богаче тебя».
И тогда Ала ад-Дин встал, и спустился по лестнице в подземелье, и
увидел там помещение, разделенное на четыре четверти, и в каждой
четверти стояло четыре кувшина, полных золота, серебра и других
драгоценностей, как и говорил ему магрибинец. И он подобрал полы одежды и
прошел по этому помещению со всей осторожностью, чтобы его одежда не
коснулась стен или чего-нибудь другого, что было там, и миновал все
прочие комнаты, и оказался посреди сада. а из сада он прошел к портику и
увидел подвешенный светильник. Тогда он поднялся по ступенькам, взял
светильник и вылил из него масло, а потом положил светильник в карман,
спустился в сад и начал рассматривать находившиеся там деревья и птиц,
прославлявших единого, всепокоряюще-го, на которых и не взглянул, когда
входил в сад. Он принялся ходить среди деревьев, а они все были
обременены плодами из драгоценных камней, и на каждом дереве камни были
иной окраски, чем на другом, и были они всех цветов — белые, зеленые,
желтые, красные, лиловые и всякого
другого цвета, и блеск их побеждал лучи солнца, и по величине каждый
камень превосходил всякое описание. Не найдется ни одного такого у
величайшего царя в мире, и нет у него даже камня величиной в половину
малейшего из них!
И Ала ад-Дин стоял среди деревьев, уставившись на них, и любовался
этими диковинками, исполнившись удивления ибо он видел, что деревья
вместо съедобных плодов несут на себе драгоценные камни, отнимающие у
человека рассудок,— жемчуга, изумруды, алмазы, яхонты, топазы и другие
ценные самоцветы, повергающие умы в смятение. И он стоял и смотрел на
эти вещи, которых в жизни никогда не видал, и не знал он, что такое
драгоценные камни, как их продают и какая им цена, ибо он, во-первых,
был маленький и, во-вторых, сын бедных людей. И он принялся их
рассматривать, и дивился на них, и думал, как бы ему нарвать всего этого
— винограда, винных ягод и прочих плодов, которые он принимал за
настоящие, съедобные,— так ведь обычно думают дети, которые не знают
драгоценных камней и не ведают, какая им цена и что это такое. Но когда
Ала ад-Дин сорвал немного этих плодов и увидел, что они сухие и
несъедобные, твердые, как камень, он решил, что это стекляшки. Он нарвал
камней каждого сорта и набил ими все свои
карманы, потом снял с себя пояс, наполнил его камнями и снова затянул, и
в общем набрал уйму этих плодов, сколько мог снести, думая про себя: «Я
украшу этими стекляшками наш дом и буду играть в них с мальчишками».
Потом он вышел из сада и пошел, поспешая, так как боялся своего
дяди-магрибинца. Он миновал все четыре отделения и, проходя по ним, даже
и не взглянул на кувшины с золотом, которые увидел, когда входил, и
достиг лестницы, и поднимался по ней, пока не дошел доверху, и ему
осталось только взойти на последнюю ступеньку, но она была высокая, выше
остальных, и Ала ад-Дин не мог на нее подняться из-за тяжести ноши,
которую нес. И он сказал магри-бинцу: «О дядя, дай мне руку и помоги
взойти на эту ступеньку»,— и магрибинец ответил: «Дай мне сначала
светильник, сынок, чтобы я мог облегчить тебя,— может быть, это он тебя
обременяет».— «Светильник ничуть меня не обременяет! — сказал Ала
ад-Дин.— Дай мне только руку, чтобы я мог подняться на ступеньку, а
когда я поднимусь, я отдам тебе светильник».
А у магрибинца не было другой цели и нужды, кроме светильника, и он
начал приставать и настаивать, чтобы Ала ад-Дин отдал ему светильник
раньше, чем выйдет из подземелья, но так как Ала ад-Дин положил
светильник в карман, а потом набил все свои карманы драгоценностями, он
не мог до него добраться. К тому же всемилостивый вразумил его, и он не
соглашался отдать магрибинцу светильник и хотел посмотреть, какие у того
намерения и почему тот не дает руку раньше, чем Ала ад-Дин отдаст ему
светильник.
«О дядя,— сказал он магрибинцу,— дай мне руку и вытащи меня, а потом бери светильник».
И магрибинец рассердился и начал приставать, чтобы Ала ад-Дин сначала
отдал ему светильник, но Ала ад-Дин обещал ему это без дурного
намерения — он находился в Глубине кармана. И когда магрибинец увидел,
что у Ала ад-Дина нет желания отдать ему светильник и он обещает это
сделать только после того, как выйдет из подземелья, его гнев усилился. А
Ала ад-Дин обещал ему это без дурного намерения — он и вправду не мог
достать светильник, как мы уже говорили.
Что же касается магрибинца, то, когда он увидел, что Ала ад-Дин его
не слушается и отказывается дать ему светильник, ум улетел у него из
головы от досады и усилилась его ярость. Он тотчас же начал колдовать и
произносить заклинанья, и зашептал какие-то слова, и бросил в огонь
много порошку, и тогда земля затряслась и подземелье закрылось, как
было, и плита легла на него, а Ала ад-Дин остался под землей, внутри
подземелья, и не мог выйти, и не было для него прохода, чтобы оттуда
выбраться.
А этот магрибинец, колдун, увидал, читая по звездам, что именем Ала
ад-Дина заколдовано сокровище, и прикинулся его дядей, чтобы добыть
желаемое. Он учился наукам в своей стране, в стране Ифракии, и среди
прочих указаний увидел, что в некоей земле, а именно в городе Калкасе,
хранится огромный клад и в нем — светильник, и кто добудет этот
светильник, тот станет страшно богат, богаче всех царей земли. И он
обнаружил, гадая на песке, что эта сокровищница откроется только через
мальчика, имя которому Ала ад-Дин, происходящего из дома бедных людей, и
тогда он еще раз рассыпал песок, и вывел гороскоп мальчика, и проверял и
уточнял, пока не узнал, каков образ Ала ад-Дина и какова его внешность.
И тогда магрибинец снарядился и направился в китайские земли, как мы
уже говорили. Он хитростью сошелся с Ала ад-Дином и надеялся получить
желаемое, но когда Ала ад-Дин отказался отдать ему светильник, чаяния
его пошли прахом, и надежды пресеклись, и пропали все труды его даром. И
тут он захотел убить Ала ад-Дина и закрыл над ним землю, чтобы ни он,
ни светильник не могли выйти, и пустился в дорогу удрученный, и вернулся
в свою страну. Вот что было с магрибинцем.
Что же касается Ала ад-Дина, то, когда он увидел, что подземелье над
ним закрылось, он принялся кричать: «Дядя, дядя!» — но никто не дал ему
ответа, и он понял, какое коварство учинил с ним магрибинец, и
догадался, что это вовсе не его дядя.
И Ала ад-Дин потерял надежду жить и убедился, что нет ему выхода
из-под земли, и начал рыдать и плакать из-за того, что с ним случилось, а
потом он поднялся, чтобы посмотреть, не найдется ли прохода из
подземелья, через который он мог бы выйти. Он повернулся направо и
налево, но ничего не увидел, кроме глубокой тьмы и четырех стен, ибо
магрибинец замкнул своим колдовством все двери, которые были в
подземелье, и даже дверь в сад, чтобы Ала ад-Дин поскорее умер.
И когда Ала ад-Дин увидел это, рассудок его исчез от сильного горя.
Он вернулся к лестнице, ведущей в подземелье, и сел там, плача о своем
положении, но великий Аллах,— да возвысится величие его! — когда он
чего-нибудь захочет, говорит: «Будь!» — и это бывает, и по сокрытой
своей благости судил он Ала ад-Дину спасение.
И Ала ад-Дин сидел на лестнице, плача, рыдая и ударяя себя по щекам, и
усилилась его печаль, и просил он Аллаха о милости и спасении. А раньше
мы говорили, что магрибинец, спуская Ала ад-Дина в подземелье, дал ему
перстень, и надел его мальчику на палец и сказал: «Этот перстень
вызволит тебя из всякой беды, в которую ты попадешь»,— и вот, когда Ала
ад-Дин плакал и бил себя по щекам от горя, он начал потирать себе руки
и, потирая их, задел за тот перстень. И тотчас же вырос перед ним марид,
один из рабов господина нашего Сулеймана,— да почиют над ним
благословения Аллаха! — и воскликнул: «К твоим услугам, к твоим услугам!
Гвой раб перед тобой! Гребуй от меня чего хочешь, ибо я позорный раб
того, в чьих руках находится этот перстень».
Рассказ про Ала Ад-Дина и волшебный светильник, часть 2
Рассказ про Ала Ад-Дина и волшебный светильник, часть 3
Рассказ про Ала Ад-Дина и волшебный светильник, часть 4